ДУБЛЬ ПЕРВЫЙ:
имя персонажа
ПОЛНОЕ ИМЯ
₪ Robert Nicholas Lee|Роберт Николас Ли (настоящее имя Yi Kwang-Gi|Ли Кванг-Ги).
СОКРАЩЕНИЯ И ПРОЗВИЩА
₪ Роб, Берт (хотя так его называл только Шеннон), с легкостью откликается на Кванга, но об этом его имени мало кто знает
возраст персонажа
ДАТА РОЖДЕНИЯ
₪10 июля 1990 г
ВОЗРАСТ
₪ 22 года
деятельность
ФАКУЛЬТЕТ И КУРС
₪ 5 курс физического факультета
РАБОТА
₪ продавец-консультант в одном из магазинов: зарплата не слишком высока, но дает некую иллюзию финансовой независимости
ДУБЛЬ ВТОРОЙ :
внешность
ИМЯ ЗВЕЗДЫ
₪Lee Soo-Hyuk
ЦВЕТ ГЛАЗ/ВОЛОС
₪ темно-карие/черные
ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ, РОСТ, ВЕС
₪ 185 см/61 кг, худощавое
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ
₪ тонкий шрам на запястье левой руки, о происхождении которого лучше не спрашивать
характер
ТАЛАНТЫ И ХОББИ
₪ немного умеет играть на гитаре, но это один из тех талантов, о которых он не спешит распространяться; много читает, преимущественно классическую литературу; как следует из факультета – хороший физик
СТРАХИ И ФОБИИ
₪ алгофобия; побаивается крупных собак
ВРЕДНЫЕ ПРИВЫЧКИ
₪ курит – эту вредную привычку в нем поселил приятель по клинике, избавиться от нее он так и не смог
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
₪ «Страстный, но скрытный» - так охарактеризовала Роберта школьный психолог. Характеристика эта относится к временам, весьма отдаленным от нынешних, юноше тогда было не больше пятнадцати, но, как ни странно, несмотря на все произошедшее, изменился он удивительно мало. Ли и в самом деле крайне редко позволяет эмоциям взять над собой верх, та неудачная попытка самоубийства – скорее исключение, чем правило, какой-то жест отчаяния. Говорит Роберт немного, всегда тщательно взвешивая каждое слово. Для него нет незначительных вещей, он порой думает даже слишком много, как говорил его бывший одноклассник, «загоняется». Создается впечатление, что Ли не умеет рисковать вовсе, хоть это и не совсем верно: он способен действовать наобум, без четкого плана, но это будет требовать от него немалых усилий и наверняка причинит некоторый дискомфорт.
Не страдает от одиночества в широком смысле этого слова, вполне способен развлечь себя сам, да и не слишком-то нуждается в человеческом обществе. Но вот скучать по конкретным людям для него – вполне нормальное явление. Он нелегко сходится с кем-либо, но если уж судьба повернулась так, что свела его с кем-то, можно быть уверенным, что он не бросит этого человека. Ли не спешит делать выводов, опираясь только на чужие слова, скорее наоборот – долго присматривается и обдумывает. И, приняв, наконец, решение, никогда не отступится от него. Да, он упрям. Но это не означает, что он будет с пеной у рта отстаивать свою правоту, нет, он всегда готов выслушать чужое мнение, но в итоге все равно сделает все по-своему. И повлиять на этого, казалось бы, тихого юношу просто невозможно. Кричать он, кажется, и вправду не умеет. Даже в исключительных случаях Ли говорит негромко, не скандаля, не размахивая руками. Скорее наоборот – его голос, мимика и жесты несколько безэмоциональны.
Не любящий делиться своими проблемами с людьми, Ли предпочитает рассказывать о них в своем дневнике. В его тумбочке спрятана весьма объемная тетрадь в плотной обложке. И хотя Роберт ничуть не обольщается насчет надежности этого тайника, в сохранности содержащейся в дневнике информации он уверен практически на сто процентов: все записи в нем сделаны на корейском языке, который мальчику, к счастью, не дали забыть родители. К тому же дневник едва ли можно назвать удачной находкой для шпиона за Робертом: в нем записаны только обрывки мыслей, больше всего похожие на диалог с самим собой, пришедшие в голову строчки песен и стихотворений. Событий же там практически нет.
Еще одной важной чертой Роберта является его умение рассуждать. Он вовсе не авантюрист, очертя голову бросающийся в разного рода приключения. Скорее наоборот – порой его логические цепочки так разветвлены, что ставят в тупик. Он любит «вертеть» те или иные события, как кубик-рубик, пытаясь собрать из них целую картинку. Не перечесть, сколько раз он мысленно прокручивал в голове все случившееся с ним, представляя: а что если все произошло бы как-нибудь по-другому? Но каждый раз приходит к одному и тому же выводу: история не терпит сослагательного наклонения.
Разобраться в людях для него гораздо сложнее, чем в событиях. Мотивы их поступков нередко оказываются совершенно непонятными для него. И если с помощью Шеннона он начинал понемногу учиться этому нелегкому искусству понимания окружающих, то история с Биллом и время, проведенное в клинике, свели все это к нулю. Свои взаимоотношения с людьми Роберт выстраивает ощупью, опираясь не на собственный опыт – слишком уж он непригляден – а на книги, по большей части. Он всегда любил читать, сколько помнил себя, причем многое из этого отнюдь не входило в список рекомендованной подростку литературы. Без преувеличения можно сказать, что его знакомство с Англией началось с Уайлда, перешло в дружбу с Моэмом, Диккенсом и Голсуорси.
биография
МЕСТО РОЖДЕНИЯ
₪ Сеул, Южная Корея
РОДСТВЕННИКИ
₪ Ли Хо-Хен – отец, дипломат; Ли Ми-Син – мать, домохозяйка, до переезда – адвокат
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
₪ История Кванга – тогда еще просто Кванга – начинается в 1990 году, в Сеуле, Корея. До восьми лет он рос вполне обычным ребенком из обеспеченной семьи, на удивление неизбалованным - и только. Хотя, пожалуй, была еще одна странность: мальчик не знал, кем работает его отец. Мать говорила только, что работа у него серьезная, а ребенку было не слишком интересно вникать в эти запутанные взрослые дела. Только спустя почти шесть лет он узнал, что отец – дипломат.
Когда Квангу стукнуло восемь, родители вдруг решили переехать в Англию, конечно, в Лондон. Зачем – маленький Ли не понимал, но и против, пожалуй, ничего не имел, его детское воображение отчаянно хотело приключений и рисовало ему самые радужные картины. Однако действительность оказалась, как водится, скромнее и прозаичней, чем ему хотелось бы.
Первые месяцы (переехали они в мае, а занятия в школах начинались в сентябре) он провел за учебниками, ему предстояло в столь сжатые сроки овладеть дотоле совершенно незнакомым английским хотя бы на уровне, достаточном для понимания учителей. И хотя это оказалось проще, чем он предполагал, в новую школу мальчик все равно шел с большим волнением. На тот момент он был уже не Квангом, а Робертом, хотя фамилия и осталась прежней – Ли. Родители рассудили, что в его случае смена имени есть мера вынужденная, сами же предпочли оставить корейские имена.
Как оказалось, волновался Ли не зря. Хотя школа и была, что называется, шикарной (все ученики были детьми крупных бизнесменов, не менее крупных чиновников и пары криминальных авторитетов, впрочем, де-юре тоже бизнесменов), атмосфера там царила невыносимая. А может, именно это и было тому причиной? В первый же день Роберт услышал, как новые одноклассники обсуждают его. И особенно явственно его слух уловил презрительное «косоглазый».
Дети бывают жестоки, вовсе не желая этого, а уж дети избалованные и залюбленные до предела, какими здесь были почти все, - тем более. И хотя кличка не прижилась и отношения в классе вроде бы стабилизировались, Ли все равно приходилось туго, пусть даже он и не жаловался. Но тут у него появился друг.
Его звали Шеннон, он был на год старше Роберта. Высокий, крепкий мальчишка в лицом, усыпанным веснушками, и сильным ирландским акцентом, он был единственным сыном удачного дельца, занимающегося ресторанным бизнесом, и в некотором роде влиятельной персоной в школьном кругу. Вместе с хрупким, похожим на девочку Ли они являли весьма забавную картину, однако дружба эта была действительно настоящей, из тех, что не страшится никаких внешних несоответствий. Она несколько укрепила положение Роберта, возвысив его в глазах одноклассников, и, что гораздо важнее, сильно подняла его самооценку. Он впервые почувствовал себя нужным.
Эйфория продолжалась четыре года, до тех пор, пока Шеннону не стукнуло шестнадцать и он не окончил школу. Роберту же предстояло учиться еще год, который обещал стать длиннее всех предыдущий вместе взятых, несмотря на заверения Шеннона, что он будет писать, звонить и иногда – приезжать. Ли инстинктивно чувствовал, что лишается не только друга, но и покровителя, влияние которого на школьных заводил трудно было переоценить. Сейчас же юноша оставался с ними один на один.
Однако настоящей открытой войны не было, дело ограничивалось мелкими гадостями исподтишка, на которые Роберт старался не обращать внимания, насколько это было в его силах. Он никогда не был мастаком в развязывании подобных конфликтов, в их тандеме движущей силой всегда был Шеннон. Лишившись его, Ли, конечно, пытался справляться сам, но все же предпочитал до поры до времени плыть по течению. Это удавалось ему довольно долго, он окончил школу, поступил в университет, к сожалению, в тот же, что и некоторые из его одноклассников, в том числе и сын одного из «авторитетов», Билл Темплтон. Но все же он решил, что может вздохнуть посвободней. У него появилась девушка, Джули, отчасти заменившая Шеннона, который, увы, навещал его все реже. Но, как оказалось, действительно лишь отчасти.
Катастрофа разразилась на предпоследнем курсе обучения. Как Ли узнал потом, Билл подошел к Джули, красивой девушке, с предложением известного рода. Та, естественно, послала его к чертям, сославшись на то, что у нее есть молодой человек, которого она любит. Давняя вражда вспыхнула с новой силой.
На следующий день Роберта ждали гости. Вернувшись из университета, он с чувством, близким к панике, обнаружил в своей квартире Билла и троих его приятелей, пришедших «поговорить». Впрочем, от этих намерений скоро не осталось и следа. В ответ на одно из посыпавшихся на него оскорблений Роберт, потерявший выдержку, ударил Билла, конечно же, не причинив тому, значительно более крепкому, ни малейшего вреда. Это послужило своего рода сигналом, через каких-нибудь пару минут Роберт, оглушенный звонким ударом в висок, уже чисто физически не мог сопротивляться избиению. Но, как оказалось, в планы Темплтона вовсе не входило просто хорошенько поколотить его. Их замысел был куда уродливей и хуже.
Когда дверь за ними наконец захлопнулась, Ли даже не сразу смог приподняться с пола - тело болело почти невыносимо, плохо слушаясь своего хозяина. Но это было лишь малой толикой того, что сейчас было у него внутри. Ненависть к Биллу, гадливость и отвращение к самому себе и стыд, мучительный и острый стыд – вот что на самом деле мучало его. Единственной мыслью, которая колотилась в мозгу юноши, была «хоть бы никто не узнал».
Но надеяться на подобное было весьма наивно, и он это понимал. Вечером того же дня позвонила Джули, ледяным тоном сообщившая, что между ней и Робертом все кончено. Она не хочет иметь ничего общего с таким человеком, заявила девушка. И повесила трубку, не дожидаясь от него объяснений. Да и что он мог ей сказать? Все, в чем она обвинила его, было правдой. Да, чудовищно лживой, но тем не менее – правдой. В этот день он впервые попытался свести счеты с жизнью. До этого, даже в самые сложные моменты, его что-то останавливало: родители, Шеннон, надежда на маячащее где-то вдали светлое будущее. Но сейчас он не видел выхода.
Спасла случайность. Шеннон, с которым они не виделись почти год, решил навестить его, не предупредив звонком. Он обнаружил дверь незапертой, вошел в квартиру и вместо друга наткнулся на разбросанные в беспорядке вещи и шум воды в ванной. Охваченный дурными предчувствиями, он ринулся туда. И успел вовремя, впоследствии врачи сказали, что приди он на несколько минут позже – юношу было бы не спасти. А так все, что осталось напоминать о случившемся, это тонкий белесый шрам на запястье.
Когда о случившемся узнал отец, он был в ярости. Открыть ему всей правды Роберт, конечно, не мог, поэтому в глазах родителя он выглядел просто слабохарактерным придурком, свихнувшемся на почве несчастной любви. Месяц юноша провел в клинике, приводя в порядок расшатанные нервы. А когда вышел – вынужден был перевестись в другой университет, подальше. Выбор пал на Глазго, почему – он и сам не очень понимал, но тогда ему было, в общем-то, все равно. А потом как-то привык, перешел на пятый курс и учился уже не без удовольствия. О случившемся с ним здесь, понятно, никто не знает, во всяком случае, он надеется на это.
ДУБЛЬ ТРЕТИЙ:
пробный пост
₪
- Не дождетесь! я не хочу ждать конца и быть в безопасности, когда мои друзья и знакомые приносят себя в жертву и подвергают свою жизнь смертельной опасности!
Речь вышла, бесспорно, весьма страстной, но у Росса не вызвала ничего, кроме раздражения. Он не любил лить воду попусту, не любил громких слов, за которыми ничего не стоит. Он не любил Гриффиндор лишь по той причине, что те никогда не понимали, насколько бесполезны все их потуги что-либо изменить. А Ева была, бесспорно, типичной представительницей львиного факультета, особенно сейчас, когда отчаянно пыталась казаться взрослой, сильной и независимой.
- От твоей смерти кому-то полегчает? - Язвительно поинтересовался он, глядя на Еву сверху вниз. Не фигурально, а просто так получалось само по себе. - Или, может, от твоей, Фабрей?
Он не хотел нравоучений, не хотел притворяться добрым папочкой, который стремится защитить свое семейство. Но сейчас, несмотря на все свое нежелание, чувствовал необходимость высказать все, что было на душе. И если на Тернер и Дэвис ему было, в общем-то, наплевать, то смерти Чарли ему не хотелось, хоть он и не понимал, почему.
- Там - война. Предоставьте сражаться тем, кто умеет этим заниматься. Не мне рассказывать вам, как Пожиратели управляются с этим, - он взмахнул палочкой. - Лучше меня, лучше вас всех. И им плевать на эту вашу честь, на "не убий" в заповедях и прочую благородную ересь. Они профессионалы, а вы любители. И вам лучше не соваться туда, пока вы не научитесь бить в спину и убивать без колебаний.
А сам-то, господи, сам? Мог ведь убить его, что остановило? Не благородство ли?
Он досадливо поморщился. Внутренняя решимость - а Росс ощущал ее в себе вполне - на деле отступала перед вбитыми в голову, въевшимися под кожу правилами о том, что зло - удел Тьмы, таким же, как он, подобный способ решения проблем запрещен. И за это можно было костерить себя сколько угодно, но Уилфрид понимал, что если бы сейчас напал еще один Пожиратель, и еще, и еще один, он бы все равно не смог его убить.
Проклятая шляпа. Не потому ли отправила меня на Равенкло?
- Мы ведь все с разных факультетов. Какое необычное совпадение.
- Пойди скажи это этому мальчишке, которого прикончили на наших глазах. Думаю, ему уже все равно, где он учился, на Гриффиндоре или в Хаффлпаффе. Он жить хотел.
Мальчишка опять всплыл в памяти. Остекленевшие глаза, удивленно приоткрытый рот, вывернутая рука. Уилфрид, сам того не осознавая, стиснул палочку в кулаке так, что ногти впились в ладонь. И заметил только когда пальцы свело так, что рука занемела. А Фабрей между тем развернулась и направилась к лестнице, словно бросая вызов прежде всего ему, Россу. Вся такая независимая, как будто не у ее шеи десять минут назад вздрагивала палочка Макнейра, а она сама, бледная, как полотно, ожидала собственной смерти.
- Так, для справки – и Пожиратели, и члены Ордена сначала атакуют, а потом разбираются – кого и чем.
- Не учи ученого.
Росс стянул мантию Пожирателя, скомкал ее и отправил куда-то в угол. Маскировка теперь едва ли помогла бы ему, если уж он решил сражаться на стороне бывших товарищей, скорее наоборот - создала бы много лишних проблем, его могли попросту не узнать в ней. Да и бегать по коридорам в джинсах было уж точно удобней, чем подметать полы краями мантии.
Так что же - все-таки решил?
Росс мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, и шагнул следом за Чарли, бросив ей вдогонку:
- Только не лезь на рожон. Первые десять минут.
связь
₪ лучше всего – ЛС, почта проверяется чаще всего. Но если совсем никак, то icq - 390261983
